Святитель Игнатий (Брянчанинов):
  "Сыны мира признают рассеянность невинною, а святые Отцы признают её началом всех зол. 
  Человек, преданный рассеянности, имеет о всех предметах, и самых важных, очень легкое, самое поверхностное понятие. Рассеянный обыкновенно непостоянен: его сердечные ощущения лишены глубины и силы, а потому они непрочны и маловременны. Как мотылек порхает с цветка на цветок: так и рассеянный человек переходит от одного земного удовольствия к другому, от одного суетного попечения к другому. Рассеянный чужд любви к ближнему: равнодушно смотрит он на бедствие человеков, и легко возлагает на них бремена неудобоносимые. 
  Скорби сильно действуют на рассеянного, именно потому, что он не ожидает их. Он ожидает одних радостей. Если скорбь сильна, но скоропреходяща: то рассеянный скоро забывает ее в шуме развлечений. Долговременная скорбь сокрушает его. Рассеянность сама карает преданного ей: временем все прискучивает ему, — и он, как нестяжавший никаких основательных познаний и впечатлений, предается томительному, бесконечному унынию. Рассеянность, столько вредная вообще, в особенности вредна в деле Божеем, в деле спасения, требующем бдительности и внимания постоянных, напряженных. 
  Бдите и молитеся, да не внидете в напасть, говорит спаситель ученикам Своим. Всем глаголю: бдите, возвестил Он всему христианству: следовательно и современному нам. 
  Ведущий жизнь рассеянную, прямо противоречит заповедям Господа Иисуса Христа жизнью своею. Все святые тщательно избегали рассеянности. Непрестанно, или по крайней мере, по возможности часто они сосредоточивались в себе, внимая движениям ума и сердца, и направляя их по завещанию Евангелия. Навык внимать себе предохраняет от рассеянности и среди окружающего со всех сторон, шумящего развлечения. Внимательный пребывает в уединении, сам с собою, посреди многолюдства. 
  Изведав опытом пользу внимания и вред рассеянности, некоторый великий Отец сказал: “Без усиленной бдительности над собою невозможно успеть ни в одной добродетели”. 
  Безрассудно — провесть краткую земную жизнь, данную нам для приготовления к вечности, в одних земных занятиях, в удовлетворении мелочным, бесчисленным, неудовлетворимым прихотям и пожеланиям, ветренно перебегая от одного чувственного удовольствия к другому, забывая или воспоминая редко и поверхностно о неминуемой, величественной, и вместе грозной, вечности. 
  Дела Божии — это очевидно — должны быть изучаемы и рассматриваемы с величайшим благоговением и вниманием; иначе ни рассмотреть, ни познать их человек не может. 
  Великое дело Божие — сотворение человека, и потом, по падении его, обновление искуплением — должно быть подробно известным каждому христианину; без этого познания он не может знать и исполнять обязанностей христианина. Познание великого дела Божия не может быть приобретено при рассеянности! 
  Заповеди Христовы даны не только внешнему человеку, но, наиболее, внутреннему: они объемлют все помышления и чувствования человека, все тончайшие движения его. Соблюдать эти заповеди невозможно без постоянной бдительности и глубокого внимания. Бдительность и внимание невозможны при жизни рассеянной. 
  Грех и орудующий грехом диавол тонко вкрадываются в ум и сердце. Человек должен быть непрестанно на страже против невидимых врагов своих. Как он будет на этой страже, когда он предан рассеянности? 
  Рассеянный подобен дому без дверей и затворов: никакое сокровище не может быть сохранено в таком доме; он отверст для татей, разбойников и блудниц. Рассеянная жизнь, наполненная житейскими попечениями, доставляет человеку дебелость, наравне с многоядением и многопитанием. Такой человек прилеплен к земле, занят одним временным и суетным; служение Богу делается для рассеянного предметом посторонним; самая мысль об этом служении для него дика, полна мрака, невыносимо тягостна. 
  Внимательная же жизнь ослабляет действие на человека телесных чувств, — изощряет, укрепляет, образует действие чувств душевных. Рассеянность, напротив того, усыпляет действие душевных чувств: она питается непрерывным действием чувств телесных. 
  Тщетно рассеянные приписывают невинность жизни рассеянной! Этим они обличают злокачественность недуга, их объемлющего. Их недуг так велик, так притупляет чувства души, что душа, болезнующая им, даже не ощущает своего бедственного состояния. 
  Желающие научиться вниманию, должны воспретить себе все пустые занятая. 
  Исполнение обязанностей частных и общественных не входит в состав рассеянности: рассеянность всегда соединена с праздностью, или с такими пустыми занятиями, которые безошибочно могут быть причислены к праздности. 
  3анятие полезное, в особенности занятие служебное, сопряженное с ответственностью, не препятствует к сохранению внимания к себе, — оно руководствует к такому вниманию. Тем более руководствуют ко вниманию монастырская послушания, когда они исполняются должным образом. Деятельность — необходимый путь к бдительности над собою, и этот путь предписывается святыми Отцами для всех, которые хотят научиться вниманию себе. 
  Внимание себе в глубоком уединении приносит драгоценные духовные плоды; но к нему способны только мужи зрелого духовного возраста, преуспевшие в подвиге благочестии, сперва научившиеся вниманию к деятельной жизни. 
  При деятельной жизни люди помогают человеку стяжать внимание, напоминая ему нарушения внимания. Подчиненность есть лучшее средство приучиться ко внимание: никто столько не научит человека внимать себе, как его строгий и благоразумный начальник. 
  При служебных твоих занятиях, посреди людей, не позволяй себе убивать время в пустословии и глупых шутках; при кабинетных занятиях, воспрети себе мечтательность: скоро изострится твоя совесть, начнет указывать тебе на всякое уклонение в рассеянность, как на нарушение евангельского Закона, даже как на нарушение благоразумия. Аминь." 
  «Очистить сердце труднее, нежели очистить ум: ум, убедясь в справедливости новой мысли, легко отбрасывает старую, легко усвояет себе новую; но заменить навык навыком, свойство свойством, чувствование другим чувствованием, чувствованием противоположным, это — труд, это усильная продолжительная работа, это — борьба неимоверная. Лютость этой борьбы Отцы выражают так: «дай кровь и прими дух». Значит: надо умертвить все греховные пожелания плоти и крови, все движения ума и сердца, зависящие от плоти и крови. Надо ввести и тело, и ум, и сердце в управление духа».
 «Ужасна пустота души, которую производит греховная жизнь! Невыносима мука от страстных греховных помышлений и ощущений, когда они кипят, как черви, в душе, когда они терзают подчинившуюся им душу, насилуемую ими душу! Нередко грешник, томимый лютыми помышлениями, мечтаниями и пожеланиями несбыточными, приходит к отчаянию; нередко покушается он на самую жизнь свою, и временную и вечную. Блажен тот грешник, который в эту тяжкую годину придет в себя и вспомнит неограниченную любовь Отца Небесного, вспомнит безмерное духовное богатство, которым преизобилует дом Небесного Отца — Святая Церковь. Блажен тот грешник, который, ужаснувшись греховности своей, захочет избавиться от гнетущей его тяжести покаянием».
  «Какое блаженство признать себя грешником! Признавший себя грешником получает доступ к Иисусу. Какое блаженство — узреть грехи свои! Какое блаженство — смотреть в сердце свое! Кто засмотрится в сердце свое, тот забудет, что на земле находятся грешники, кроме его одного. Если он и взглянет когда на ближних, то все ему кажутся непорочными, прекрасными, как Ангелы. Глядя в себя, рассматривая свои греховные пятна, он убеждается, что для спасения его единое средство — милость Божия, что он раб неключимый не только по нарушению, но и по недостаточному исполнению заповедей Божиих, по исполнению, более похожему на искажение, нежели на исполнение. Нуждаясь сам в милости, он обильно изливает ее на ближних, имеет для них — одну милость. Если бы вы знали, что значит: «милости хочу, а не жертвы», то не осудили бы невиновных. Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию».
  «Должно с насилием отвлекать себя от осуждения ближних, ограждаясь от него страхом Божиим и смирением. Чтоб ослабить и, с Божией помощью, совершенно искоренить из сердца своего соблазн на ближнего, должно при свете Евангелия углубляться в себя, наблюдать за своими немощами, исследовать свои греховные стремления, движения и состояния. Когда грех наш привлечет к себе наши взоры — некогда нам будет наблюдать за недостатками ближнего, замечать их. Тогда все ближние покажутся нам прекрасными, святыми; тогда каждый из нас признает себя величайшим грешником в мире, единственным грешником в мире; тогда широко отвернутся для нас врата, объятия истинного, действительного покаяния».
  «Нам назначен рай, небо, вечное блаженство, если будем жить здесь благочестиво, исполняя обеты, данные нами при крещении... Но мы не обращаем внимания на уготованное блаженство, как спящий бесчувствен к окружающим его и ожидающим его пробуждения приятностям и наслаждениям этой жизни; мы никогда не думаем о неизреченных будущих благах: мысль наша всегда на земле, вся в земных удовольствиях, в земных попечениях. И так не мертвы ли мы душою, хотя и представляемся живыми себе и тем, которые имеют плотское мудрование, смотрят одними плотскими очами».
  «Заповеди Христовы даны не только внешнему человеку, но наиболее внутреннему: они объемлют все помышления и чувствования человека, все тончайшие движения его. Соблюдать эти заповеди невозможно без постоянной бдительности и глубокого внимания. Бдительность и внимание невозможны при жизни рассеянной.
  Грех и орудующий грехом диавол тонко вкрадываются в ум и сердце. Человек должен быть непрестанно на страже против невидимых врагов своих. Как он будет на этой страже, когда он предан рассеянности?
  Рассеянный подобен дому без дверей и затворов: никакое сокровище не может быть сохранено в таком доме; он отверст для татей, разбойников и блудниц.
  Рассеянная жизнь, наполненная житейскими попечениями, доставляет человеку дебелость наравне с многоядением и многопитанием. Такой человек прилеплен к земле, занят одним временным и суетным; служение Богу делается для рассеянного предметом посторонним; самая мысль об этом служении для него дика, полна мрака, невыносимо тягостна.
  Внимательная жизнь ослабляет действие на человека телесных чувств — изощряет, укрепляет, образует действие чувств душевных. Рассеянность, напротив того, усыпляет действие душевных чувств: она питается непрерывным действием чувств телесных.
  Тщетно рассеянные приписывают невинность жизни рассеянной! Этим они обличают злокачественность недуга, их объемлющего. Их недуг так велик, так притупляет чувства души, что душа, болезнующая им, даже не ощущает своего бедственного состояния.
  Желающие научиться вниманию должны воспретить себе все пустые занятая.
  Исполнение обязанностей частных и общественных не входит в состав рассеянности: рассеянность всегда соединена с праздностию или с такими пустыми занятиями, которые безошибочно могут быть причислены к праздности... 
  Внимание к себе в глубоком уединении приносит драгоценные духовные плоды; но к нему способны только мужи зрелого духовного возраста, преуспевшие в подвиге благочестии, сперва научившиеся вниманию к деятельной жизни...
  При служебных твоих занятиях, посреди людей, не позволяй себе убивать время в пустословии и глупых шутках; при кабинетных занятиях воспрети себе мечтательность: скоро изострится твоя совесть, начнет указывать тебе на всякое уклонение в рассеянность как на нарушение евангельского Закона, даже как на нарушение благоразумия».
  «Юноша! будь благоразумен и предусмотрителен: в годы юности твоей обрати особенное внимание на приобретение хороших привычек: в летах зрелых и старости твоей возрадуешься о богатстве, приобретенном беструдно в лета юности.
  Не сочти маловажным исполнение твоего пожелания, по-видимому самого ничтожного: каждое исполнение пожелания непременно полагает свое впечатление на душу. Впечатление может быть иногда очень сильным и служить началом пагубного навыка.
  Знал ли карточный игрок, прикасаясь в первый раз к картам, что игра будет его страстью? Знал ли подверженный недугу пьянства, выпивая первую рюмку, что он начинает самоубийство? Так называю этот несчастный навык, погубляющий и душу и тело.
  Один неосторожный взгляд нередко наносит язву сердцу; несколько повторенных взглядов так углубляли эту язву, что она едва излечивалась многолетними молитвами, многолетним подвигом и плачем.
  Воспитатели и наставники! Доставляйте юношеству хорошие навыки, отвлекайте его, как от великого бедствия, от привычек порочных.
  Порочные навыки — как оковы на человеке: они лишают его нравственной свободы, насильно держать в смрадном болоте страстей.
  Для погибели человека достаточно одного порочного навыка: он будет постоянно открывать вход в душу всем грехах и всем страстям».
  «Страсти — злые навыки; добродетели — навыки благие. Здесь говорится о страстях и добродетелях, приобретенных и усвоенных себе человеком при посредстве его деятельности, при посредстве его жительства. Иногда в писаниях Отеческих называются страстями различные свойства недуга, произведенного в нас падением, различные виды греховности, общей всем человекам; с этими страстями мы родимся; добродетелями называются естественные, природные, благие свойства человека. Такие страсти и такие добродетели не налагают никакой решительной печати на человека; налагает её наклонность, усваиваемая произвольно, усваиваемая постоянным или частым удовлетворением её, постоянным исполнением требований её.
  Слуга Христов должен быть как можно свободнее от худых навыков, чтоб они не возбранили ему шествие ко Христу. Он должен удаляться от навыков не только прямо греховных, но и от всех, приводящих ко греху, как то: от навыков к роскоши, к изнеженности, к рассеянности.
  Иногда ничтожнейший навык связывает наши ноги и оставляет нас на земле, между тем как мы должны бы быть на небе.
  Юноша! повторяю тебе совет спасительный: доколе ты находишься в нравственной свободе, избегай злых навыков, как оков и темницы; приобретай навыки добрые, которыми хранится, утверждается, запечатлевается нравственная свобода.
  Если ж кто в зрелом возрасте расположился служить Христу и, по несчастью, стяжал уже много порочных навыков или навыков к роскоши и изнеженности, которые обыкновенно содержат душу в состоянии расслабления, тот не должен предаваться унынию и двоедушию; он должен мужественно вступить в борьбу с злыми навыками. Победа над ними не невозможна, при Божией помощи.
  Решительное произволение, осеняемое и укрепляемое благодатию Христовою, может победить самые закоснелые навыки.
  Навык сначала жестоко противится тому, кто захочет свергнуть иго его, сначала представляется неодолимым; но по времени, при постоянной борьбе с ним, при каждом неповиновении ему, становится слабее и слабее.
  Если в продолжении борьбы случится тебе по какому-нибудь обстоятельству быть побежденным, не смутись, не впади в безнадёжие: снова начинай борьбу».
  «Благость Божия отовсюду уловляет тебя во спасение, отовсюду обставляет, окружает удобствами приступить и приблизиться к Богу»
  «Исполненный кроткой веры, мужественного самоотвержения, смиренной простоты и искренности, приступи к святому Таинству исповеди. Веруй, что для всемогущего Врача — Господа все язвы, и малые и великие, одинаково ничтожны, одинаково удобоисцелимы. Всемогущее Слово исцеляет, воскрешает, вводит в рай единым словом. Творцу труды излишни. Он изрекает Свою волю, — и спешит всякая тварь, видимая и невидимая, раболепно исполнять Творческое веление! Изрекается эта воля — и изглаждаются наши согрешения, начертанные нами и врагами нашими на рукописаниях вечных.
  При вере самоотвержение не трудно! Отвергни ложный, пагубный стыд, хранителя грехов; отвергни мать его — гордость; обвини себя, осуди себя! Преклони главу в сокрушении духа, в слезах и плаче, подробно поведай грехи твои Богу пред отцом твоим духовным — и осенит тебя, при посредстве служителей тайны Божией, благодать Святого Духа, внося в дом души твоей отпущение грехов и, взамену их, правду от Бога со спасением вечным, да блаженствуешь и да прославляешь Отца и Сына и Святого Духа ныне и присно и во веки веков. Аминь».
  «В слезах таинственно живет утешение, и в плаче — радость. Человек, в каком бы ни был земном благополучии, на какой бы высоте ни стоял, в каком бы обилии ни плавал, встречает и переживает такие минуты, часы и дни, в которые нуждается в утешении, доставляемом слезами, — утешения в другом утешении не находит. Каждый из нас лишь вступает в страну нашего изгнания и томления, в страну страданий и плача, как и ознаменовывает это вступление, начало своего существования, плачевным воплем. Блажен муж, ему же есть заступление его у Тебе, ознаменовываемое слезами при молитве его!... 
  Чудное дело! Те, которые по естественной наклонности проливали потоки беструдных, бессмысленных и бесплодных слез, также те, которые проливали их по греховным побуждениям, когда захотят плакать богоугодно, внезапно видят в себе необыкновенную сухость, не могут добыть из глаз ни одной слезной капли. Из этого научаемся, что слезы страха Божия и покаяния суть дар Божий, что для получения их надо позаботиться во-первых о стяжании причины их.
  Причина слез — зрение и сознание своей греховности. Из глаз моих текут потоки вод оттого, говорит святой пророк Давид, что не хранят Закона Твоего. Причина слез — нищета духа: будучи сама собою блаженство, она рождает другое блаженство — плач; питает, поддерживает, усиливает его. «Не плач происходит от слез, но слезы от плача, — сказал преподобный Иоанн Пророк. — Если кто, находясь посреди братства, отсекает свою волю и не обращает внимания на чужие грехи, то приобретает плач. Чрез сие собираются помыслы его и, собираясь таким образом, рождают в сердце печаль (плач) по Богу, а печаль рождает слёзы».
  Слёзы, как дар Божий, служат признаком милости Божией: «Слёзы в молитве, — говорит святой Исаак Сирский, — суть знамение милости Божией, которой сподобилась душа своим покаянием, и того, что она принята и начала входить в поле чистоты слезами. Если помыслы не отторгнутся от предметов преходящих, не отвергнут от себя надежды на этот мир; если не возбудится в них презрение к нему и они не начнут приготовлять напутствий к исходу своему; если не начнут действовать в душе помышления о предметах, принадлежащих будущему веку, то очи не возмогут произвести слёз».
  «Многие приступают к Господу, — немногие решаются последовать Ему. Многие читают Евангелие, услаждаются, восхищаются высотою и святостию учения его,— немногие решаются направить поведение своё по правилам, которые законополагает Евангелие. Господь всем приступающим к Нему и желающим усвоиться Ему объявляет: Аще кто грядет ко Мне, и не отречется от мира и от себя, не может Мой быти ученик».
  «Первоначальные плоды молитвы заключаются во внимании и умилении. Эти плоды являются прежде всех других от всякой правильно совершаемой молитвы, преимущественно же от молитвы Иисусовой, упражнение которой превыше псалмопения и прочего молитвословия. От внимания рождается умиление, а от умиления усугубляется внимание. Они усиливаются, рождая друг друга; они доставляют молитве глубину, оживляя постепенно сердце; они доставляют ей чистоту, устраняя рассеянность и мечтательность. Как истинная молитва, так и внимание, и умиление суть дары Божии. Как желание стяжать молитву мы доказываем принуждением себя к ней, так и желание стяжать внимание и умиление доказываем понуждением себя к ним.
  Далее плодом молитвы бывает постепенно расширяющееся зрение своих согрешений и своей греховности, отчего усиливается умиление и обращается в плач. Плачем называется преизобильное умиление, соединенное с болезнованием сердца сокрушенного и смиренного, действующее из глубины сердца и объемлющее душу. Потом являются ощущения присутствия Божия, живое воспоминание смерти, страх суда и осуждения.
  Все эти плоды молитвы сопровождаются плачем и, в своё время, осеняются тонким, святым духовным ощущением страха Божия. Страх Божий невозможно уподобить никакому ощущению плотского, даже душевного человека. Страх Божий — ощущение совершенно новое. Страх Божий — действие Святого Духа. От внушения этого чудного действия начинают истаявать страсти,— ум и сердце начинают привлекаться к непрерывному упражнению молитвой. По некотором преуспеянии приходит ощущение тишины, смирения, любви к Богу и ближним без различия добрых от злых и терпения скорбей - как попущений и врачеваний Божиих, в которых необходимо нуждается наша греховность».
  «Намереваясь принести Богу молитву, отвергни все помышления и попечения земные. Не занимайся мыслями, которые тогда придут тебе, как бы они ни казались важными, блестящими, нужными. Отдай Божие Богу, а нужное для временной жизни успеешь отдать в свое время. Не возможно в одно и тоже время работать Богу молитвой и занимать ум помышлениями и попечениями посторонними».
  «Упражнение в самоукорении вводит в навык укорять себя. Когда стяжавшего этот навык постигнет какая либо скорбь, — тотчас в нем является действие навыка, и скорбь принимается, как заслуженная. «Главная причина всякого смущения, — говорит преподобный авва Дорофей, — если мы тщательно исследуем, есть то, что мы не укоряем себя. Отсюда проистекает всякое расстройство; по этой причине мы никогда не находим спокойствия. Не удивительно, что слышим от всех святых: нет иного пути кроме, этого. Не видим, чтоб кто-либо из святых, шествуя каким другим путем, нашел спокойствие! А мы хотим иметь его и держаться правого пути, никогда не желая укорять себя. Поистине, если человек совершить тьмы добродетелей, но не будет держаться этого пути, то никогда не престанет оскорбляться и оскорбить, губя этим все труды свои.
  Напротив того: укоряющий себя — всегда в радости, всегда в спокойствии. Укоряющий себя, куда бы ни пошел, как сказал и авва Пимен, что бы ни случилось с ним, вред ли, или бесчестие, или какая скорбь, уже предварительно считает себя достойным всего неприятного и никогда не смущается. Может ли быть что спокойные этого состояния?.. Так! если кто рассмотрит себя, как я сказал, со страхом Божиим и исследует свою совесть, тот всячески найдет себя виноватым».
  Чудное дело! начиная укорять себя машинально, насильно, мы достигаем наконец столько убеждающего нас и действующего на нас самоукорения, что при помощи его переносим не только обыкновенные скорби, но и величайшая бедствия. Искушения уже не имеют такой силы над тем, кто преуспевает, но по мере преуспеяния они становятся легче, хотя бы сами по себе были тяжелее. По мере преуспеяния крепнет душа и получает силу терпеливо переносить случающееся. Крепость подается, как бы особенно-питательною снедью углубившимся в сердце смирением. Эта-то крепость и есть терпение».
  «Если никакое искушение не может коснуться человека без воли Божией: то жалобы, ропот, огорчение, оправдание себя, обвинение ближних и обстоятельств суть движения души против воли Божией, суть покушения воспротивиться и противодействовать Богу. Устрашимся этого бедствия! Размышляя о какой бы то ни было скорби нашей, не будем умедлять в размышлении, чтоб оно неприметным образом не отвлекло нас от смиренномудрия в явное или прикрытое самооправдание, в состояние, противное смотрению о нас Божию. Не доверяя немощи нашей, прибегнем скорее к верному оружию самоукорения!»
  «Скорби и болезни покаяния заключают в себе семя утешения и исцеления. Это таинство открывается плачем ученику его. — Все иноки, очистившиеся от грехов, очистились плачем, и все, достигшие христианского совершенства, достигли его плачем. Особливо это делание развито было между многочисленными безмолвниками нижнего Египта, в пустыне Скита, в горе Нитрийской, в Келиях и в других уединенных местах. Оно лики и полки иноков претворило в лики и полки Ангелов. Когда основатель иноческого жительства в пустыне Скитской, преподобный Макарий Великий, которого и прочие пустынножители признавали Отцом Отцов, достиг глубокой старости, то иноки горы Нитрийской, весьма близкой к Скиту, просили его, чтобы он прежде отшествия своего к Господу, посетил их.
  Макарий пришел на гору; множество иноков, безмолвствовавших на ней, встретили его. Они просили у него назидания. Макарий, прослезившись, сказал: «Братия! восплачем. Очи наши да проливают слёзы до отшествия нашего туда, где наши слезы будут жечь наши тела». Все заплакали, пали на лица свои и сказали: «Отец! молись за нас». Из своего дара слез святой наставник святых древних иноков произнес краткое учение о слезах, совокупив в нем все учение о монашеской жизни. Слышатели явлением своего дара слез выразили, что они поняли значение и обширность учения. Многих слов тут было не нужно».
  «Смотришь на меня и, видя пред собою толикого грешника, невольно вопрошаешь: неужели в этом грешнике, в котором действие страстей так явно и сильно, — неужели в нем действует Дух Святой? 
  Справедливый вопрос! И меня он приводит в недоумение, ужас! Увлекаюсь, согрешаю; прелюбодействую со грехом, изменяю Богу моему, продаю Его за мерзостную цену греха. И, несмотря на мое постоянное предательство, на мое поведение изменническое, вероломное, — Он пребывает неизменен. Незлобивый, Он ожидает долготерпеливо моего покаяния, всеми средствами привлекает меня к покаянию, к исправлению. Ты слышал, что говорит во Евангелии Сын Божий? Не требуют, говорит Он, здравии врача, но болящии. Не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние.
  Так говорил Спаситель; так и действовал. Возлежал Он с мытарями, грешниками, вводил их чрез обращение к вере и добродетели в духовное родство с Авраамом и прочими праведниками. Тебя удивляет, поражает бесконечная благость Сына Божия? Знай, что столько же благ и Всесвятой Дух, — столько же жаждет спасения человеческого, столько же кроток, незлобив, долготерпелив, многомилостив Дух — Один из Трех Равночестных Лиц Всесвятой Троицы, составляющих собою, неслитно и нераздельно, единое Божественное существо, имеющих единое естество.
  И грех-то привлекает Святаго Духа к человеку! Привлекает Его грех, не осуществляемый совершением, но зримый в себе, признаваемый, оплакиваемый! Чем более человек вглядывается в грех свой, чем более вдается в плач о себе, тем он приятнее, доступнее для Духа Святого, Который, как врач, приступает только к сознающим себя больными; напротив того, отвращается от богатящихся суетным своим самомнением. Гляди и вглядывайся в грех твой! Не своди с него взоров! Отвергнись себя, не имей душу свою честну себе! Весь вдайся в зрение греха твоего, в плач о нем! Тогда, в свое время, узришь воссоздание твое непостижимым, тем более необъяснимым действием Святаго Духа. Он придет к тебе, когда ты не чаешь Его, — воздействует в тебе, когда ты признаешь себя вполне недостойным Его!
  Но если в тебе кроется ожидание благодати — остерегись: ты в опасном положении! Такое ожидание свидетельствует о скрытном удостоении себя, а удостоение свидетельствует о таящемся самомнении, в котором гордость. За гордостью удобно последует, к ней удобно прилепляется прелесть. Прелесть есть уклонение от Истины и содействующего Истине Святаго Духа, уклонение ко лжи и содействующим лжи духам отверженным. Прелесть существует уже в самомнении, существует в удостоении себя, в самом ожидании благодати.
  Это её первоначальные виды; так почка, цвет, зародыш — первоначальные виды зрелого плода. От ложных понятий являются ложные ощущения. Из ложных понятий и ощущений составляется самообольщение. К действию самообольщения присоединяется обольстительное действие демонов. Демоны первенствуют и начальствуют в области лжи: произвольно подчинившийся демонам поступает под насильственное влияние их. Как омраченный и обольщенный ложью, признанною им за истину, он лишается самовластия, не примечая того. Такое состояние — состояние прелести. В него входим, в него низвергаемся за гордость нашу и самолюбие. Любяй душу свою, погубит её а ненавидяй души своея в мире сем, в живот вечный сохранит её. Аминь».
  «Приготовимся смотреть на наши победы и побеждения одинаково: мужественно, хладнокровно, беспристрастно. Увлекся ли ты мечтаниями греховными, усладился ли греховными помыслами, произнес ли праздное, безрассудное слово, употребил ли много пищи или сделал что другое, подобное этому, — не возмущайся, не малодушествуй, не прилагай вреда ко вреду. Покайся немедленно пред сердцеведцем Богом, старайся исправиться и усовершенствоваться, убедись в необходимости строжайшего наблюдения за собою и, сохраняя спокойствие души, с твердостию и настойчивостию продолжай духовный путь твой».
  «Никто из человеков не остался безсмертным на земле. А между тем живем, как бы безсмертные; мысль о смерти и вечности ускользает от нас, делается нам совершенно чуждою. Это – ясное свидетельство, что род человеческий находится в падении; души наши связаны каким-то мраком, какими-то нерушимыми узами самообольщения, которыми мир и время держат нас в плене и порабощении. Нужно усилие, постоянное усилие, борьба с собою, чтоб выплыть из ужасной темной пропасти; нужно терпение, чтоб великодушно перенести все невидимыя душевныя бури.
  Искушение в уме и сердце страшнее всех внешних искушений. Никто так не опасен для нас, как мы сами. «Бдите и молитесь, – сказал Господь, – да не внидете в напасть». Бдеть над собою можно только при свете Новаго Завета. Свет, при котором совершается духовное бдение, изливают из себя и писания святых Отцов. Божественное Писание и Отцы непрестанно напоминают нам Бога, Его благодеяния, наше назначение, будущность вечно блаженную и вечно несчастную, обличают коварство мира, его козни, показывают средства, как избежать этих козней и войти в пристанище спасения.
  Пребудьте в служении Богу краткое время земной жизни – и наследуете вечность полную радостей и непрерывнаго наслаждения духовнаго. Надо же наследовать вечность!.. Не унывайте от преткновений, непогрешительность – несбыточная мечта! Преткновения свойственны всем человекам, которым, по этой самой склонности к падениям, повелено: «В терпении вашем стяжите души ваши. Претерпевый до конца, той спасется».
  «Насильственная борьба против порочных навыков вменяется Богом человеку в мученичество, и одержавши в этой борьбе победу венчается венцом исповедников, как подвизающийся ради Закона Христова.
  Милосердый и всемогущий Господь принимает всякого приходящего к Нему, простирает десницу для поддержания немощи нашей. И потому хотя бы ты был весь в злых навыках, как в тяжких цепях, не отчаивайся в получении свободы. Вступи в невидимую брань, сражайся мужественно и постоянно, с великодушием переноси свои побеждения. По временам предоставляет Бог нас самим себе, чтоб мы познали опытом, как мы слабы в нашем одиночестве, и по причине этого познания неотступно держались Бога, Который Един может быть победителем греха в истинно-произволяющих узреть в себе грех побежденным».
  «Нам заповедано быть младенцами злобою, а не умом. При молитве отвергается разум мира сего, многоглаголивый и кичливый: из этого не следует, чтобы принималось, требовалось в ней скудоумие. В ней требуется разум совершенный, разум духовный, исполненный смиренномудрия и простоты, выражающийся часто в молитве не словами, а превысшим слов молитвенным молчанием. Молитвенное молчание тогда объемлет ум, когда внезапно предстанут ему новые, духовные понятия, невыразимые словами этого мира и века, когда явится особенно живое ощущение присутствующего Бога. Пред необъятным величием Божества умолкает Его немощная тварь — человек.
  Многоглаголание, осужденное Господом в молитвах языческих, заключается в многочисленных прошениях о временных благах, которыми преисполнены молитвы язычников в том изложении витийственном, в котором они предложены, — как будто риторические украшения, вещественная звучность и сила слога могут точно так же действовать на Бога, как они действуют на слух и нервы плотских людей. Осуждая это многословие, Господь отнюдь не осудил продолжительных молитв, как представилось некоторым еретичествующим: Он Сам освятил продолжительную молитву, пребывая по долгу в молитве. И бе об нощь (т. е. пребыл всю ночь) в молитве Божией, повествует о Господе Евангелие.
  Когда делатель молитвы достигнет преуспеяния в своем блаженном подвиге, тогда разнообразие мыслей в псалмах и прочих молитвословиях делается несоответствующим его устроению. Молитва мытаря и другие кратчайшие молитвы удовлетворительные выражают невыразимое, обширное желание сердца, и часто угодники Божии в такой молитве проводили многие часы, дни и годы, не ощутив нужды в разнообразии мыслей для сильной, сосредоточенной молитвы своей. 
  Молитвы, сочиненные еретиками, весьма сходствуют с молитвами язычников: в них многоглаголание; в них земная красота слова; в них разгорячение крови; в них недостаток покаяния; в них стремление на брак Сына Божия прямо из блудилища страстей; в них самообольщение. Чужды они Духа Святого: веет из них смертоносная зараза духа темного, духа лукавого, духа лжи и погибели». 
  «Так глубоко, так страшно ниспадение наше, что для извлечения нас из гибельной пропасти Бог-Слово принял на Себя человечество, чтоб человеки из учеников диавола и лжи соделались учениками Бога и Истины, при посредстве Слова и Духа Истины освободились от греховного рабства и научились всякой истине.
  Мы так грубы, так чувственны, что нужно было, чтоб Святая Истина подверглась нашим телесным чувствам; нужны были не только звуки слова, но и исцеления недужных, ощутительные знамения на водах, древах, хлебах, чтоб мы, убеждаемые телесными очами, могли сколько-нибудь усмотреть Истину. Так омрачились наши очи душевные!
  Аще знамений и чудес не видите, не имате веровати, упрекал Господь людей чувственных, просивших у Него исцеления телу и не подозревавших даже, что души их находятся в несравненно ужаснейшем недуге, и потому нуждаются несравненно более в исцелении и небесном Враче, нежели тела. 
  Многие очами видели Спасителя, видели Его Божественную власть над всею тварью в творимых Им чудесах; многие ушами своими слышали Его святое учение, слышали самих бесов, свидетельствующих о Нем; но не познали Его, возненавидели Его, посягнули на ужаснейшее злодеяние — на богоубийство. Так глубоко, так страшно наше падение, наше омрачение».
  «Будем молиться постоянно, терпеливо, настойчиво. Бог в свое время даст благодатную, чистую молитву тому, кто молится без лености и постоянно своею нечистою молитвою, кто не покидает малодушно молитвенного подвига, когда молитва долго не поддается ему. Образец успеха настойчивой молитвы Иисусовой видим в Евангелии. Когда Господь выходил из Иерихона в сопровождении учеников и народного множества, тогда слепец Вартимей, сидевший при пути и просивший милостыни, узнав, что Господь проходит мимо, начал кричать: Сыне Давидов, Иисусе, помилуй мя. Ему воспрещали кричать, но он тем более кричал. Последствием неумолкающего крика было исцеление слепца Господом. Так и мы будем вопить, несмотря на восстающие из падшего естества и приносимые диаволом помыслы, мечтания и ощущения греховные для воспрепятствования нашему молитвенному воплю, — и несомненно получим милость».
  «Искушения и скорби ниспосылаются человеку для его пользы: образованная ими душа делается сильною, честною пред Господом своим. Если она претерпит все до конца в уповании на Бога: то невозможно ей лишиться благ, обещанных Святым Духом, и совершенного освобождения от страстей.
  Души, будучи преданы различным скорбям, явным, наносимым человеками, или тайным, от восстания в уме непотребных помыслов, или телесным болезням, если все это претерпят до конца: то сподобляются одинаковых венцов с мучениками и одинакового с ними дерзновения.
  Тесен и прискорбен путь, ведущий в живот вечный; мало ходящих по нему; но он — неотъемлемое и неизбежное достояние всех спасающихся. Не должно уклоняться с него! Всякое искушение, наносимое нам диаволом, будем претерпевать с твердостью и постоянством, взирая оком веры на мздовоздаяние, уготованное на небе.
  Каким бы ни подвергались мы скорбям во время земной жизни, они никак не могут быть сравнены с благами, обещанными нам в вечности, или с утешением, которое дарует Дух Святой еще здесь, или с избавлением от владычества страстей, или с отпущением множества долгов наших, — с этими неминуемыми следствиями благодушного терпения скорбей.
  Недостойны страсти нынешняго времени, т.е. нынешние временные страдания ничего не значат, говорит Апостол, к хотящей славе явитися в нас, т.е. в сравнении с славою, которая откроется в нас при обновлении нас Святым Духом».
  «С покорностью Богу, с благодарением, славословием Бога истинные служители Божий принимали попускаемые им скорби Промыслом Божиим. Они благоволили, как выразился святой апостол Павел, о скорбях своих; находили их полезными, нужными, необходимыми для себя; попущение их признавали правильным, благодетельным. Стремление воли своей они присоединили к действию воли Божией: в точном смысле благоволили к наказаниям и вразумлениям, ниспосылаемым от Бога. 
  Из такого сердечного залога, из такого образа мыслей взирали святые на постигавшие их напасти. Духовное утешение и радование, обновление души ощущениями будущего века были последствием настроения, внушаемого смиренномудрием. Что скажем мы, грешные, о встречающихся нам скорбях? Какая, во-первых, начальная причина их? Начальная причина страданий человеческих, как мы видели, — грех, и очень правильно поступит всякий грешник, если при постигших его печалях немедленно обратит мысленные взоры к грехам своим, сознается в грехах, обвинит грехи свои, обвинит себя за грехи свои, признает скорбь праведным наказанием Божиим.
  Есть и другая причина скорбей: это — милосердие Божие к немощному человечеству. Попуская грешникам скорби, Бог возбуждает их к тому, чтоб они опомнились, чтоб они остановились среди неудержимого увлечения своего, вспомнили о вечности, о своих отношениях к ней, вспомнили о Боге, о своих обязанностях к Нему. Скорби, попускаемые грешникам, служат признаком, что эти грешники еще не забыты, не отвержены Богом, что усматривается в них способность к покаянию, исправлению и спасению».
  «Охранитесь от пристрастия к наставникам. Многие не остереглись и впали вместе с наставниками в сеть диаволу. Пристрастие делает любимого человека кумиром: от приносимых этому кумиру жертв с гневом отвращается Бог... И теряется напрасно жизнь, погибают добрые дела. И ты, наставник, охранись от начинания греховного! Не замени для души, к тебе прибегшей, собою Бога. Последуй примеру святого Предтечи».
  «Общий признак состояний духовных — глубокое смирение и смиренномудрие, соединенное с предпочтением себе всех ближних, с расположением, евангельскою любовью ко всем ближним, с стремлением к неизвестности, к удалению от мира».
  "Святые отцы утверждают, что до искупления все человеки были обладаемы грехом, творили волю греха и против желания своего. По искуплении рода человеческого Богочеловеком уверовавшие во Христа и обновленные святым Крещением уже не насилуются грехом, но имеют свободу: свободу или противиться греху, или последовать внушениям его. Произвольно покоряющиеся греху опять теряют свободу и подпадают насильственному преобладанию греха. Те, которые под руководством Слова Божия ведут брань с грехом, противятся ему, одерживают в свое время полную победу над греховностью. Победа над собственною греховностью есть вместе и победа над вечною смертью. Одержавший ее удобно может уклониться от общественного греховного увлечения. Это видим на святых мучениках: победив грех в себе, они противостали заблуждению народному, обличили его, не остановились запечатлеть святое свидетельство кровью.
  Увлеченный и ослепленный собственным грехом не может не увлечься общественным греховным настроением: он не усмотрит его с ясностью, не поймет его как должно, не отречется от него с самоотвержением, принадлежа к нему сердцем. Сущность подвига против греха, подвига, которым обязан подвизаться каждый христианин, заключается в борьбе против греха, в расторжении дружбы с ним, в побеждении его в самой душе, в уме и сердце, которым не может не сочувствовать тело. «Вечная смерть, — говорит преподобный Макарий Великий, — находится сокровенною внутри сердца: ею человек — мертв, будучи по внешности жив. Кто в тайне сердца перешел от смерти к жизни, тот будет жив во веки, и уже не умрет никогда. Хотя тела таковых и разлучаются на некоторое время от душ, но они — освященные, и восстанут со славою. По этой причине смерть святых и называем сном".
  «Отчего мы не имеем веры? Оттого, что не принимали, не хотели принять никакого труда к изучению христианства, к стяжанию веры от слуха, которой доставляется ясное теоретическое познание христианства, к стяжанию веры от дел, доставляющей деятельное познание христианства. От этих двух познаний возводится стяжавший их, возводится Самим Богом, как засвидетельствовавший зависевшими от него и возможными ему свидетельствами искренность желания познать Бога, возводится к таинственному, существенному духовному познанию, всегда соединенному с живою верою. Имеяй заповеди Моя, сказал Господь, и соблюдаяй их, той есть любяй Мя: а любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам».
    «Как верно то, что мы все должны умереть! что эта жизнь в сравнении с вечностью — ничего незначущее мгновение! Никто из человеков не остался бессмертным на земле. А между тем живем, как бы бессмертные; мысль о смерти и вечности ускользает от нас, делается нам совершенно чуждою. Это — ясное свидетельство, что род человеческий находится в падении; души наши связаны каким-то мраком, какими-то нерушимыми узами самообольщения, которыми мир и время держат нас в плену и порабощении. Нужно усилие, постоянное усилие, борьба с собою, чтоб выплыть из ужасной темной пропасти; нужно терпение, чтоб великодушно перенести все невидимыя душевныя бури.
  Искушение в уме и сердце страшнее всех внешних искушений. Никто так не опасен для нас, как мы сами. «Бдите и молитесь, — сказал Господь, — да не внидете в напасть». Бдеть над собою можно только при свете Новаго Завета. Свет, при котором совершается духовное бдение, изливают из себя и писания св. Отцов. Божественное Писание и Отцы непрестанно напоминают нам Бога, Его благодеяния, наше назначение, будущность вечно блаженную и вечно несчастную, обличают коварство мира, его козни, показывают средства, как избежать этих козней и войти в пристанище спасения. 
  Пребудьте в служении Богу краткое время земной жизни — и наследуете вечность полную радостей и непрерывнаго наслаждения духовнаго. Надо же наследовать вечность!.. Не унывайте от преткновений, непогрешительность — несбыточная мечта! Преткновения свойственны всем человекам, которым, по этой самой склонности к падениям, повелено: «в терпении вашем стяжите души ваши. Претерпевый до конца, той спасется»».
  «От постоянно ясной погоды высыхает земля, от постоянного ненастья заводятся во множестве черви и вредные насекомые. Подобно этому действует на душу продолжительное спокойствие, даже производимое благодатью: в душе зарождается высокоумие, самомнение, самонадеянность, презрение к ближним, уничижение и осуждение их и тому подобные недуги духа человеческого, самые опасные и самые страшные».
  «Хлеб сердце человека укрепит, пророчествовал Пророк о некоем чудном хлебе, который, в отличие от обыкновенного вещественного хлеба, укрепляющего тело, долженствовал укреплять сердце человеческое. Нуждается сердце наше в укреплении! Страшно поколебалось оно при падении нашем и само собою не может остановиться от колебания. Непрестанно потрясается оно различными страстями. Тщетно и всуе проповедует падший человек в ослеплении своем о твердости воли человеческой. Этой твердости нет: увлекается водя насилием преобладающего ею греха. Нужен, нужен предвозвещенный чудный хлеб, чтоб укрепить поколебавшееся, ослабевшее сердце человеческое.
  Совершает укрепление сердца человеческого хлеб, сшедый с небесе, хлеб жизни. Этот хлеб — Господь наш Иисус Христос. Он сказал: Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. 
  Какое чудное установление! Слово произнесено Богом, принявшим, по бесконечной благости Своей, человечество для спасения человеков: и потому слово должно быть преисполненным благости. Слово произнесено Богом, принявшим человечество для спасения человеков: и потому внимание к слову и суждение о нем не должны быть поверхностными. Послушание слову должно быть принято верою, от всей души, как должен быть принят и вочеловечившийся Бог. Аминь, аминь глаголю вам, сказал Господь, аще не снесте Плоти Сына Человеческаго, ни пиете Крове Его, живота не имате в себе.
  «Подобает научиться, — говорит святой Иоанн Златоуст, — чудному свойству и действию Святых Тайн: что — они? для чего они преданы? какая польза от них? Мы — едино тело с Телом Господа нашего Иисуса Христа, мы — плоть от плоти Его, кость от костей Его. Тайнонаученные! внимайте тому, что говорится: мы соединяемся со всесвятою Плотию Господа не только при посредстве любви, но и при посредстве самого таинства. Всесвятая Плоть Господа соделывается нашею пищею! Он даровал нам эту пищу, желая показать любовь, которую имеет к нам. Он смесил себя с нами и возмесил в нас Свое Тело, чтоб мы были соединены с Ним, как соединено тело с главою: таково свойство неизреченной любви.
  Предызображая собою Господа, Иов поведал о рабах своих, которыми был особенно любим, что они, в объяснение великой любви к нему, говорили: кто убо дал бы нам от плотей его насытитися?. Доставил нам это Христос, вводя нас в величайшую любовь и Свою любовь являя к нам, подавая желающим не только видеть Себя, но и прикасаться к Себе, и снедать Себя и соединяться с Собою, и исполнить всякое желание». Господь, заменив для нас Собою нашего праотца, Адама, от которого рождаемся в смерть, соделавшись нашим родоначальником, заменяет плоть и кровь, заимствованный нами от Адама, Своею Плотию и Кровию.
  «Благий, всеблагий и преблагий Бог, — богословствует святой Иоанн Дамаскин, — будучи весь благость, по безмерному богатству Своей благости, не потерпел, чтоб благо, то есть естество Его, пребывало одно, и никто не был причастником этого естества». Таково воззрение ума человеческого, озаренного светом Святаго Духа, на действия Божии; таково объяснение действий Божиих этим умом; так объясняет этот ум для самого себя действия Божии: действия Божии и начала действий Божиих в точности и с полною определенностию постижимы для одного Бога.
  Просвещенный Свыше ум человеческий издает следующее священное вещание: состоялось благоволение Божие, чтоб всесовершенная благость, то есть существо Божие, отразилась в других существах, как отражается солнце на предметах, которых оно прикасается лучами. Для этого Бог первоначально сотворил духов и тот мир, в котором они обитают, потом чувственный мир, наконец человека, принадлежащего по душе к сотворенным духам, принадлежащего по телу, в которое облечена душа, к миру чувственному. Бог, будучи жизнь, саможизнь, пролил из Себя жизнь во все живущее и существующее.
  Жизнь мира есть отражение в нем саможизни — Бога. И духи, и человек, и вся прочая тварь вышли из рук Создателя совершенными, совершенными относительно ограниченному естеству своему, исполненными цельного добра, без малейшей примеси зла. Добро в тварях, соответственное естеству их, было отражением беспредельной благости беспредельного Творца. Ограниченное совершенство тварей было отражением всесовершенного совершенства, составляющего свойство единого Творца. Духи и человек соделались между тварями ближайшим и яснейшим отражением Бога.
  В самом существе их Творец начертал Свой образ; этот образ Он украсил качествами, подобными тем качествам, которые в беспредельности и совокупности своей составляют сущность Бога. Бог — благость: и разумных тварей Он соделал благими. Бог — премудрость: и разумных тварей Он соделал премудрыми. В решительный оттенок подобия Он даровал разумным тварям Святаго Духа Своего, — этим соединил дух их, все существо их с Собою.
  Зло явилось от свободного произволения разумных тварей. Зачали зло в себе и родили его в отрицательное бытие его — духи. Яд зла они сообщили всему человеческому роду, заразив злом корень рода, праотца, обольстив праотца обещанием состояния, равного Богу. Здесь является благость Божия в поразительнейшем проявлении. Чтоб извлечь человечество из падения и погибели, Триипостасный Бог Единым из Лиц Своих приемлет человечество, в Себе и Собою обновляет человека, доставляет ему этим соединение с Собою, несравненно теснейшее, нежели какое даровано было при сотворении. Сын Божий по естеству, вочеловечившись и соделавшись родоначальником человеков, соделал их сынами Божиими по благодати...».
  В Крови Христовой — душа Его. Ясно ощущается при причащении святых тайн прикосновение души Христовой к душе причащающегося, соединение души Христовой с душою причащающегося. Без слов, без наставления словами, начинает душа ощущать в себе чуждые падшему естеству её успокоение, кротость, смирение, любовь ко всем, холодность к тленному и преходящему, сочувствие к будущему веку. Навеваются эти ощущения, насаждаются в душу из души Христа, как сказал Он: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим.
  «Научитесь не от Ангела, не от человека, не из книги, научитесь от Меня, — говорит святой Иоанн Лествичник, объясняя слова Спасителя, — от Моего усвоения вам, от Моего сияния и действия в вас, что Я кроток и смирен сердцем, и помыслом, и образом мыслей, и обретете упокоение от внутренней борьбы, облегчение душе вашей от тягости и смущения, причиняемых ей помышлениями, приносимыми из области падших духов». Таково действие Святых Таин: они, действуя на нас, вместе действуют на невидимых и неусыпных врагов наших, на демонов, ограждая от них свой сосуд — человека, достойно вмещающего их в себя. Пища, по наружности вещественная, приемлемая устами, действует против духов, оковывает их как бы цепями! Трапеза, на которой, по наружности, представлены хлеб и вино, борется с духами, попирает их!
  Это действие Святых Таин в особенности известно инокам, проводящим жизнь безмолвную и подвергающимся усиленному нашествию бесовских помыслов. «Они горят, — выразился преподобный Пимен Великий, выразился из собственного опыта, — от яда злобных демонов, и с нетерпением ожидают субботы и дня недельного, чтоб прийти на источники живой воды — к Телу и Крови Господним, — ими очиститься от горечи, которою напоил их враг». И падшие духи ведают силу Святых Таин. Они трепещут ее, ненавидят ее, завидуют причащающимся, завидуют тою завистью, к которой способны демоны. Часто с исступлением нападают они на готовящегося к причащению, расхищают его мысли, наводят на сердце холодность и ожесточение, приносят тяжкие греховные воспоминания и мечтания, стараются осквернить совесть, привести христианина в недоумение, воспрепятствовать причащению; часто после приобщения совершают духи подобное нападение, опять с целью ввергнуть в недоумение, смущение, с целью поколебать веру, насеять мысль, что причащение Святым Тайнам не приносит никакой пользы.
  Эта невидимая брань, воздвигаемая духами злобы на причащающихся, служит свидетельством величайшей важности и пользы Святых Таин. Драгоценно сокровище, к получению которого так усиливаются не допустить человека враги его! Драгоценно сокровище, которое так неистово стараются восхитить у человека враги его! Утвердимся верою, и противостанем мужественно супостатам нашим. Постараемся, при приготовлении нашем к принятию Святых Таин, сохранить всевозможное бодрствование над собою; постараемся, по принятии Святых Таин, сохранить это бодрствование над собою. Не убоимся душевной бури, производимой нашествием духов! Не допустим унынию и смущению овладеть нами. Действие Святых Таин не преминет явиться в душе терпеливого подвижника, как является солнце на небе по очищении его от облаков.
  На враги моя воззре око мое, сказал святой Давид по миновании возмущения, произведенного ими в душе его. Произнесет это исповедание о себе и причастник Святых Таин, освободившись от нашествия духов, которых тем яснее обличит пред ним действие Святых Таин. Всякий, приобщившийся со вниманием и благоговением, с должным приготовлением, с верою, чувствует в себе изменение, если не тотчас по причащении, то по прошествии некоторого времени. Чудный мир нисходит на ум и сердце; облекаются спокойствием члены тела; печать благодати ложится на лицо; мысли и чувствования связываются священными, духовными узами, воспрещающими безрассудную вольность и легость, обуздывающими их.
  При постоянно благочестивой и внимательной жизни действие Святых Таин делается яснее, ощутительнее, обильнее. Действие это уподоблено Писанием помазанию главы, то есть ума, духовным елеем, уподоблено державной, царственной чаше, властительски упоевающей душу ощущениями, исходящими из Святого Духа, исходящими из Христа. При постоянно внимательной и благочестивой жизни делается отчасти постижимою непостижимая милость Божия, явленная человекам в даровании им небесной пищи. Эта милость Божия поженет ко спасению сверхъестественною силою своею причащающегося по возможности часто, по возможности достойно, вся дни земного живота его, вселит его в небесный дом Господень на бесконечную долготу дний вечных.   
(Свт. Игнатий (Брянчанинов))"











Для перехода на страницу с окончанием 28 ответа на вопрос 116 нажмите ссылку:

http://dyatel.3dn.ru/publ/116_okonchanie_28_otveta_na_vopros_116/2-1-0-390








                                                  ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ !